Есть гипотеза, что череда все более невероятных событий последнего времени, прямо-таки провоцирующих Большую войну, от атаки ВСУ на ядерную триаду России и до ракетного удара Израиля по ядерным объектам Ирана, есть ни что иное, как попытка «Больших игроков» как-то подготовиться к уже неизбежному «Большому коллапсу» глобальной финансовой системы. Начнется, дескать, уже в этом году, например, с дефолта США по казначейским обязательствам, а дальше покатится.
Можно верить или иметь собственные представления о происходящем, но факт, что мир уже дестабилизирован и степень дестабилизации нарастает – он несомненен.
Тем более жизненно важно нам в Казахстане не допустить потери своей собственной внутренней стабильности. И, прежде всего – бюджетной, поскольку на финансирование именно из бюджета вся наша экономика и «социалка» завязаны никак не меньше, чем сами США завязаны на существование за счет наращивания госдолга.
И вот кто бы нам объяснил такой парадокс. С одной стороны, наше правительство переживает глубокую, очень глубокую нехватку бюджетных средств, особенно в части бюджета развития. С другой стороны, если послушать тоже правительство, денег для развития в Казахстане – немерено.
Вот, смотрите сами: разговоры о корректировке бюджета начались еще в апреле, и вот уже, не дожидаясь окончания полугодия, премьер на совещании поставил задачу радикально: представить в мажилис проект бюджета с профицитом, сохранив при этом параметры развития.
Сказать легко, а как выполнить, если исполнение доходной части республиканского бюджета за пять месяцев всего 85,7%? Причем исполнение по собираемому на внутреннем рынке НДС и того меньше – только 77,8%. А ведь вся напрягающая бизнес затея с новым Налоговым кодексом как раз и завязана на надежду существенно повысить именно эту статью дохода через повышение ставки и понижение планки налогообложения.
Тут, скорее, приходится ожидать, что бизнес начнет еще больше дробиться, активно возвращаться в подзабытый было «нал» и вообще уходить в тень. А кто покрупнее – переходить из казахстанской юрисдикции в какую-нибудь заграничную. И хорошо, если налоговые сборы в итоге хотя бы не упадут.
Почему правительство столь решительно движется в столь безнадежную сторону, об этом ниже. Пока же рассмотрим положение с развитием с той самой «другой стороны». Вот вам рядовое сообщение с других совещаний в правительстве: 20 мая премьеру рассказано, что в Казахстане реализуют шесть промышленных проектов почти на $20 млрд. В Павлодарской области это гидрометаллургический, – медь и золото, комбинат. В Атырауской – завод бутадиена и его производных, завод полиэтилен-терафталата и интегрированный газохимический комплекс. Там же газо-сепарационный комплекс. В Шымкенте – расширение НПЗ.
А на совещании 12 мая премьер узнал о реализации пяти крупных промышленных проектов с общим объемом инвестиций в $10 млрд в Абайской, Костанайской, Карагандинской, Мангистауской и Западно-Казахстанской областях.
Сюда же можно добавить еще много всего. На Западе, на Севере и на Юге строятся комплексы по производству калиевых, азотных и фосфорных удобрений, в Алматы и Костанае – новые автосборочные заводы, в Астане и других местах – заводы по глубокой переработке пшеницы и гороха, список можно продолжать.
И это не считая транспортных и инфраструктурных проектов: новые ж/д пути, вставки и терминалы, новые автомагистрали. Одна только электроэнергетика, включая определение, наконец, вендора по Балхашской АЭС, это еще десятки миллиардов долларов.
Продвижение многомиллиардных промышленных и инфраструктурных проектов в Казахстане идет полным ходом, зачем тогда переживать о нехватке все равно крайне ограниченных бюджетных средств на развитие?
Отложим пока ответ и на этот вопрос, займемся чисто теорией.
По классической рыночной теории, налогово-бюджетная система – это для перераспределения уже имеющихся финансовых потоков в экономике. Государство своей внерыночной волей забирает часть ресурсов у таких-то производителей или потребителей и возвращает их в экономику через затраты на существование самого госаппарата, финансирование социальных объектов, пенсионеров и инвалидов.
А развитие – это совсем про другое, это про выделение финансовых ресурсов для создания тех объектов, товары или услуги которых попадут на рынок еще через сколько-то лет. И такие ресурсы, гласит рыночная теория, частично могут привлекаться из действующего оборота, но принципиально – в основном это должны быть новые дополнительные деньги, обеспечивающие появление новых дополнительных товаров-услуг.
Для этого на рынке и существует банковский кредит: платный и полностью возвратный, если в исполнении коммерческих банков. Либо возвратный частично или вообще невозвратный, чисто инвестиционный, – в исполнении государственной части банковской системы и по усмотрению государства-регулятора кредитно-денежной и эмиссионной политики.
Здесь ровно тот же принцип, что и в бюджете: государство своей внерыночной волей решает, что, плюсом к выстроенному на коммерческом интересе частному банкингу надо прокредитовать-проинвестировать на рынке на благо самому рынку и его пользователям.
Как и в классической налогово-бюджетной системе, при всем разнообразии исполнений по разным странам и культурам, современный банкинг тоже выстроен универсально. Двухуровневая система, в которой главный банк эмитирует первичный кредит, а банки второго уровня распределяют его по экономике. При этом главный банк устанавливает по своему кредиту стоимость и сроки возврата, исходя не из коммерческой прибыли, а из недопущения кредитного перегрева рынка и соответствующей инфляции. А также применяет второй рычаг: так называемые резервные требования: замораживание на своих счетах части активов коммерческих банков, для сдерживания их энтузиазма.
Само собой, по классике, первичный, – то есть вновь эмитируемый, кредит должен идти не абы куда, а именно к инвестору в развитие. И, даже по самой супер-либеральной теории государству отнюдь не запрещено организовывать за счет эмиссии целевое кредитование, либо даже безвозвратное инвестирование приоритетных для развития данной страны объектов.
Между нами говоря, такое государственное кредитование-инвестирование не только не запрещено на самом супер-пупер свободном рынке, но разумному государству именно этим и стоило бы заниматься.
Что же из этой классически-рыночной банковской теории применено у нас в Казахстане? Если вы поторопитесь сказать – ничего, будете глубоко неправы. Применено – практически все, только… с обратным знаком.
Национальный банк – нет, вообще не кредитует банки второго уровня, он выступает у них… заемщиком! Привлекая от них через свои заемные ноты и коммерческие депозиты триллионные суммы и печатая на них соответствующую «доходность» – чисто эмиссионного, то есть чисто инфляционного свойства.
Устанавливаемая Нацбанком базовая ставка в классическом варианте как стоимость первичного кредита не применяется, по факту отсутствия такового. Зато великолепно работает при выплате коммерческого дохода частным банкам. Благодаря кратно завышенной, якобы для борьбы с инфляцией, базовой ставке, этот коммерческий доход тоже кратный, именно он и проливается на рынок инфляцией. (Прикиньте сами: на 30 апреля сальдо открытой позиции Нацбанка – минус 7,1 триллиона тенге, базовая ставка, от которой отсчитывается доходность, 16,5%). Что и дает повод Нацбанку завышать первичную стоимость денег. Каковая, помимо переполнения банковского и финансового рынка незаработанной сверхприбылью, разгонят еще и инфляцию издержек на нормальном рынке.
Все продумано буквально идеально, к сожалению – не нами. Нам эту классическую для «развивающихся» экономик банковскую схему вменили внешним образом. Безусловная же заслуга наших собственных монетарных руководителей – именно в Казахстане она исполняется наиболее старательно. Мы, можно сказать, чемпионы мира.
Впрочем, нет, и здесь мы всего лишь тянемся за Россий: там Центробанк только что снизил ключевую ставку с 21 до «всего» 20%. Хотя и наши 16,5% – тоже непроходимый барьер для любого производительного кредитования. На что и расчет.
Между тем, суть переживаемого всеми глобального катаклизма как раз и состоит в том, хозяева мировой финансовой системы настолько заигрались, что переиграли самих себя. Ловко продуманная схема вытягивании из подобных нам «суверенов» дохода от внешнего кредитования-инвестирования перекинулась на развитые центры: пузырю предстоит сдуваться. По нам, – периферии, ударная волна прокатится не катастрофически, тем не менее, привыкать к мысли, что скоро наше развитие окажется нашей собственной проблемой уже стоит.
А коль скоро никто, кроме нас самих, не даст ответа на парадокс: почему денег в бюджете Казахстана остро не хватает, особенно на развитие, а в казахстанской экономике – денег, в том числе инвестиций, сколько угодно, ответим сами.
Мы уже говорили: в Казахстане не одна, а несколько экономик.
Наша собственная, которая не интересует внешних пользователей, но в которой живет сама страна и люди, и в которой формируется бюджет – она в искусственном денежном голоде. Включая искусственно завышенную стоимость местных денег, – эдакое монетарное гетто.
Платежеспособность казахстанцев – предельно низкая, соответствующая база для внутреннего бизнеса и для налогообложения – скудна. А тут еще именно ее правительство собирается трамбовать дополнительным НДС.
И тут же, рядом с нами и вместе с нами, на нашей территории, за счет наших ресурсов и наших кадров реализуется масса китайских и российских, заодно с турецкими, саудовскими, эмиратскими и всякими иными интересантами промышленных, логистических и инфраструктурных проектов, небесполезных и для нас.
В этом смысле у «Евразии-24» для вас две новости.
Хорошая: при нашем-то географическом положении и наших ресурсах, – не пропадем: всегда найдется тот, кто в Казахстан будет вкладываться.
Новость вторая, не сказать, что плохая, но не такая хорошая. В нынешнем формате, как ни меняйся глобальный расклад и наша «многовекторность» в предстоящие годы, наша экономика так и останется «вывозной». В смысле – отток отсюда, – сырья, доходов, лучших кадров и самой талантливой молодежи всегда будет выше, чем будет доставаться нам самим.
Заключительная арифметическая иллюстрация на этот счет: в доходной части бюджета-2025 основной трансферт из Национального фонда – 2 триллиона тенге, дополнительный еще больше – 3,25 трлн, в расходной части затраты на погашение займов 4,3 трлн. То есть, Национальный фонд в ускоренно расходном режиме, но почти весь приток из него съедается уже накопленным государством долгом (31,8 триллионов тенге).
Можно было бы привести данные, а каков вообще внешний долг нашей экономики и каковы вывозимые инвесторами и кредиторами доходы, но зачем окончательно портить себе настроение? И так уже не осталось места для ответа на вопрос: что делать?
Для начала – хорошо вникнуть в уже сказанное.
